Забавные истории старой Одессы

В одном из блогов обнаружил весьма интересную статью, автор правда не обнаружен :(

Чтобы поскорее заселить молодой город, было объявлено, что тот, кто поселится в Одессе, будет освобожден на десять лет от податей и воинского постоя и получит ссуду от казны на первоначальное обзаведение хозяйством. И потянулись в Одессу переселенцы с разных сторон: албанцы и греки, немцы и евреи, поляки и итальянцы. Может быть, эта «смесь одежд и лиц, племен, наречий, состояний» и смешение кровей и создали феномен Одессы и предпосылки для рождения веселого нрава жителей этого города. Не помню, кто сказал: «Одесса – неповторимый город. В мире есть всего одна вершина Джомолунгма, всего одна Эйфелева башня и всего одна Одесса».
В числе профессоров Ришельевского лицея было несколько знаменитых ученых и чудаков. Ко вторым, в частности, относился профессор химии, ученик известного шведского ученого И. Берцелиуса – Гаасгаген, коверкавший русский язык и уверявший лицеистов, что корабли для прочности обивают медом (вместо «медью»). При шоссировании городских улиц укатывание щебня производилось чугунным катком громадных размеров и веса, в который впрягались двенадцать пар волов. При ненадобности этот каток оставляли где-нибудь на свободной площадке без всякого присмотра, так как утащить его было невозможно. И вот как-то служащие Тираспольской заставы увидели, что каток выезжает за пределы города в сопровождении бессарабских молдаван. На вопрос, куда везут каток, они отвечали: «В Кишинев». После дальнейших расспросов выяснилось, что какие-то два человека уговорили молдаван, продавших в Одессе древесный уголь, отвезти каток в Кишинев за 100 рублей. Для обеспечения гарантийной доставки они взяли с молдаван задаток 25 рублей с условием, что этот залог вместе со 100 рублями будет им возвращен в Кишиневе после доставки туда катка. Обманутых молдаван заставили отвезти каток обратно на его место, а сами мужики возвращались в Кишинев с волами, кнутами и без 25 рублей.
При порто-франко все заграничные товары не облагались пошлиной. Благодаря этому продовольственные и промышленные товары и предметы роскоши отличались дешевизной. Это привлекало в Одессу богатых людей со всей России. Благоденствовали и рабочие, заработки которых были до того велики, что некоторые биндюжники прикуривали рублевыми бумажками, а один подгулявший биндюжник – даже десятирублевкой. При вывозе из города иностранных вещей, не бывших в употреблении, на таможне взимали пошлину. Самой неприятной таможней была Херсонская при надзирателе Педашенко, отличавшемся грубым обращением с проезжающими. Но в оправдание своего поведения он всегда представлял отобранные предметы, которые обманным путем пытались провезти, как контрабанду.Чаще всего попадались женщины. Одна спрятала под платьем небольшие стенные часы. К ее несчастью, во время досмотра они стали бить двенадцать раз, чем и выдали контрабандистку. Другая подвесила куда-то целую головку сахара. Шпагат, которым сахар был привязан к телу, оборвался в таможне, и головка грохнула на пол из-под юбки. Иногда попадались дамы, обматывавшие свое тело материей или кружевами. Поэтому надзиратель Педашенко позволял себе без всякой церемонии щупать толстых женщин, допрашивая их: «А що це у вас – натуральнэ, чи фальшивэ?»
Вскоре после вступления на должность градоначальник Александр Иванович Казначеев получил от управляющего местного откупщика (сборщика налогов с населения) пакет с тысячью рублями.Казначеев пришел в бешенство от такой дерзости и хотел строго наказать оскорбителя. Но в это время вошел в кабинет его старый друг, директор Одесского театра барон Рено и, узнав в чем дело, стал успокаивать Казначеева, рассказав, что такие поступки откупщиков практикуются повсеместно. Зная слабость градоначальника – его щедрость по отношению к бедным – барон в наказание предложил практическую меру – принять деньги с благодарностью, как приношение в пользу бедных людей города, с обязательством повторять его ежегодно к праздникам Рождества Христова и Святой Пасхи. Казначееву эта мера наказания понравилась, и он привел ее в исполнение.
Когда-то на бульваре у подножия памятника Дюку де-Ришелье стояла медная сигнальная пушка. В один из дней пушка исчезла. Все старания полиции найти ее были тщетными. Позже стало известно, что пушку распилили на части и медь употребили в дело. Полиция и градоначальник были в отчаянии от этого скандального происшествия.  Через некоторое время после этого случая к градоначальнику на прием попросился из тюремного замка арестант для секретного разговора. Случаи, когда арестанты сообщали какую-нибудь тайну лично градоначальнику без свидетелей, уже бывали и раньше.  Арестант – опасный преступник в цепях – был приведен в кабинет градоначальника под конвоем. Он заявил, что может указать свидетеля, который видел, кто и когда уворовал пушку. За открытие «секрета» он потребовал 5 рублей. Градоначальник согласился и приказал полицмейстеру отправиться вместе с арестантом туда, куда тот укажет. Арестант привел полицию на бульвар и, как на свидетеля кражи, указал на Дюка де-Ришелье, у ног которого раньше стояла пушка. Градоначальника вначале охватил гнев, но потом он расхохотался и выдал остроумному и находчивому арестанту 5 рублей.
В 1848 году в Городском театре ставили оперу «Эрнани». Главные роли Эрнани и Эльвиры исполняли молодые, красивые, с восхитительными голосами и страстной игрой артисты, приведшие публику в неописуемый восторг. Крикам и аплодисментам не было конца.В последнем действии, когда старик Сильва протрубил в рог – сигнал, по которому Эрнани поклялся лишить себя жизни, и тот стал прощаться с Эльвирой, восторг и напряжение публики дошли до предела. В зале послышались рыдания. Градоначальник – добрый и мягкосердечный человек – до того расчувствовался, что не мог перенести подобного финала и сгоряча крикнул на весь зал полицмейстеру, чтобы тот немедленно отправился на сцену и не допустил Эрнани до самоубийства.
В одесском театре появилась русская оперная труппа, в которой дебютировала знаменитая впоследствии артистка Лавровская. В опере «Жизнь за царя» она произвела такой фурор, что после спектакля публика выпрягла из ее кареты лошадей и, впрягшись в упряжку, повезла актрису в «Петербургскую» гостиницу. Коренными в этой упряжке были градоначальник и городской голова, а пристяжными – полицмейстер и какой-то студент. Сзади карету подталкивали студенты.
Был в Одессе знаменитый в свое время трактир-ресторан Алексеева, с оркестром в Казенном – Дерибасовском – саду у здания университета, славившийся своими блинами и кулебяками. Один из посетителей – адъютант генерал-губернатора – частенько туда заглядывал и задолжал большую сумму. Алексеев долго ждал уплаты, просил, терпел, наконец, не выдержал и поехал к генерал-губернатору жаловаться на его подчиненного. В приемной встретил его адъютант, постоянно дежуривший здесь.- Куда? – спросил он посетителя.- Да вот, пришел жаловаться на вас его превосходительству. В это время Анненков вышел в приемную. Узнав Алексеева, он кивнул ему и спросил о причине посещения. Но адъютант, опередив жалобщика, подскочил к генералу и бойко доложил, что Алексеев явился к его превосходительству с покорнейшей просьбой сделать честь пожаловать к нему на блины.- С удовольствием, с удовольствием, - ответил Анненков и повернулся к другим посетителям. Сконфуженный и озадаченный Алексеев ретировался. Тогда подбежал к нему адъютант и, провожая его до дверей, сказал: «Вот тебе урок, как на меня жаловаться! Если еще раз вздумаешь жаловаться, то блинами не отделаешься – я приглашу генерала со всей его свитой на обед».
Новороссийский генерал-губернатор князь М.С. Воронцов, аристократ в полном смысле этого слова, владея громадным состоянием и живя открыто, на широкую ногу, постоянно устраивал приемы, обеды и балы. Гостеприимство и любезность хозяев превышали всякие похвалы.Но в одном князь был менее любезен – в отношении курения. Сам не курил и не переносил табачного дыма. По окончании званого обеда он обыкновенно обращался к мужскому обществу со следующей фразой: «Господа, кто имеет скверную привычку курить, прошу в отдельную комнату». После такого приглашения курящих не оказывалось.
Всем старожилам города были памятны общества в домах Скаржинского, Абазы, Папудова, графа Лидерса, графа Толстого и многих других, где гремели оркестры и было разливанное море шампанского.Особенно памятны были костюмированные балы, на которых дамы и господа блистали в дорогих, стоимостью по нескольку тысяч рублей, нарядах. Здесь бывали великолепные костюмы: турецкий, весь в золоте, одалиски (наложницы гарема), русских бояр, костюмы «Солнце», «Полумесяц», «Ночь», «Лесной бес», «Звезда», «Моряк». На одном из балов появился костюм «Воздух» – до того прозрачный, что многие дамы тотчас уехали с бала. Зато целый рой мужчин окружал прелестницу.
Со времени этих забавных историй прошло много-много лет. Но...На улице Водопроводной около знаменитой «Чумки» был установлен плакат с призывом: «Догоним и перегоним Америку», а дальше, за железнодорожным мостом, ГАИ предостерегала: «Не уверен – не обгоняй».В артиллерийском училище был вывешен модный тогда плакат: «Наша цель – коммунизм».В молочном магазине висело объявление: «Евреям сметану не продавать». Пожилой покупатель прорвался к завмагу. За столом сидел такой же пожилой еврей.- Как вы могли повесить такое объявление? – с возмущением спросил покупатель.- Скажите, а вы эту сметану пробовали? – вопросом на вопрос спокойно, по-одесски, ответил завмаг. В операционной больной спрашивает:- Доктор, а после удаления аппендицита я смогу играть на скрипке?- Конечно, сможете.- Надо же. Никогда не играл, а теперь буду.

______________________________________
Международная школа инвестиций и финансов ISIF - новій шаг в современном бизнес-обучении.
За 7 морей - сайт о туризме, который поможет выбрать места для вашего отдыха.