Константин Паустовский об Одессе

Из книги:"Время больших ожиданий" об Одессе времен гражданской войны

Мне нравилось стоять в длинных очередях. Жизнь каждой очереди была хотя
и короткой, но увлекательной. Очередь жила головоломными слухами,
анекдотами, внезапно возникавшей паникой, насмешливым обсуждением
высказанной кем-нибудь житейской мудрости и, конечно, скандалами. Они
взрывались внезапно, как фугасные снаряды, но затихали медленно - так же,
как рассеивается пыль после взрыва.
Драки случались редко и носили безопасный характер взаимного толкания в
грудь растопыренной пятерней.
В одесской очереди я видел удивительную сцену. По скупости слов и
выразительности жеста она представляется мне образцом уличных скандалов.
В очереди стоял кроткий старец еврей в длинном, до пят, потертом черном
пальто и пыльном котелке. Улыбаясь и покачивая головой, он добродушно
рассматривал очередь через необыкновенно толстые очки. Время от времени он
вынимал из кармана пальто маленькую книгу с выдавленным на черном переплете
золотым щитом Давида, прочитывал одну или две страницы и снова прятал книгу
в карман.
Это был, конечно, ученый, может быть, даже цадик, старый философ с
Портофранковской улицы. Все злоключения жизни не могли смутить его ясный
дух, его расположения к людям и погасить улыбку в его голубоватых детских
глазах.
Около очереди вертелся и приглядывался к ней развязного вида молодой
человек в маленькой кепке с пуговкой. На ногах у него сверкали растоптанные
туфли канареечного цвета.
Кожаная обувь была в то время большой редкостью. Все ходили в
деревяшках. Весь город наполнялся их дробным стуком. По утрам, когда
одесситы бежали на службу, стук учащался, и если закрыть глаза, то можно
было подумать, что все население Одессы разыгрывает на кастаньетах скачущий
танец. Поэтому канареечные туфли развязного молодого человека вызвали в
очереди тихую зависть. Она выражалась в восхищенных взглядах и вздохах.
Молодой человек соображал, как бы незаметнее и без скандала втереться в
очередь. Наконец он увидел старика с книгой. Старик этот, естественно,
показался ему воплощением кротости и непротивления злу. Тогда молодой
человек решился. Он ловко просунул плечо между стариком и его соседом по
очереди, деликатно отжал старика назад, стал перед ним и небрежно сказал:
- Я извиняюсь!
Старик, все так же кротко улыбаясь, согнул руку, немного отвел в
сторону свой маленький острый локоток, примерился и вдруг стремительно и
сильно ударил этим локотком молодого человека в грудь под самую "душу". При
этом старик сказал совершенно спокойно, как бы внося поправку:
- Нет, это я извиняюсь!
Молодой человек икнул, отлетел и ударился спиной об акацию. Кепка упала
у него с головы. Он подобрал ее и пошел, не оглядываясь, к перекрестку.
Только на перекрестке он наконец обернулся, погрозил старику кулаком и
сказал, всхлипывая:
- Каторжанин! Старый бандит!
Очередь молчала. Коллективная мысль, захваченная врасплох этим
событием, еще не оформилась и не получила ясного выражения. А старик вытащил
из кармана книгу и углубился в нее, выискивая, очевидно, какую-нибудь
истину, пригодную для обсуждения с приятелями-стариками в тихих дворах
Портофранковской улицы.

ЗЫ Спасибо Кандидычу за ссылку на книгу, раньше не читал...